— Ха, это верно. Духи мало что могут сказать людям, насколько я понимаю. Хотя сам я с ними никогда не разговаривал, у меня нет такого дара. В наши дни не многие им обладают. — Байяз сделал еще глоток из своей чашки, поглядывая на Логена поверх ее краешка. — Пожалуй, я не припомню никого, кроме тебя.

Малахус выбрался из леса, спотыкаясь и дрожа от холода. Он поставил мокрые миски на землю, схватил одеяло, плотно закутался в него и с надеждой воззрился на дымящийся над огнем котелок.

— Это чай?

Байяз не ответил на его вопрос. Он продолжал:

— Скажи мне, мастер Девятипалый… До сих пор ты ни разу не спросил меня, зачем я за тобой посылал, и чего ради мы блуждаем по горам Севера, подвергая опасности наши жизни. Это кажется мне странным.

— Ничего странного. Я не хочу знать.

— Не хочешь?

— Всю жизнь я хотел узнать ответ на множество вопросов. Что находится по ту сторону гор? О чем думают мои враги? Каким оружием они станут со мной драться? Кому из друзей я могу доверять? — Логен пожал плечами. — Знание, может быть, и корень могущества, но чем больше я узнавал, тем больше у меня оказывалось проблем. — Он снова пососал свою трубку, но она уже прогорела. Логен выколотил пепел на землю. — Какова бы ни была твоя цель, я постараюсь помочь тебе. Но я не хочу ничего об этом знать раньше времени. Я до смерти устал сам принимать решения, они никогда не бывают верными. Неведение — сладчайшее лекарство, говаривал мой отец. Я не хочу знать.

Байяз смотрел на него во все глаза. Впервые Логен видел на лице первого из магов удивление. Малахус Ки робко кашлянул.

— А я бы хотел знать, — вымолвил он, с надеждой глядя вверх на своего учителя.

— Конечно, — проворчал Байяз. — Но тебе не позволено спрашивать.

Было около полудня, когда все пошло наперекосяк. Логен уже стал надеяться, что им повезет, что они доберутся до Белой реки и протянут еще неделю. В какой-то момент он успокоился и расслабился. К несчастью, именно этот момент и повлиял на развитие событий.

Без сомнений, засада была устроено очень толково. Враги тщательно выбрали место и обвязали тканью копыта своих коней, чтобы заглушить звук. Если бы рядом был Тридуба, тот бы заметил опасность — он имел исключительную способность мгновенно видеть местность и оценивать обстановку. Ищейка с его неповторимым нюхом учуял бы врага. Однако ни того ни другого здесь не было. От мертвых помощи не жди.

Три всадника затаились за крутым поворотом дороги: хорошо вооруженные воины в крепких доспехах. Лица грязные, но оружие вычищено, и все трое — ветераны. Тот, что справа, был коренастым и мощным, почти без шеи. Слева — высокий и костлявый, с маленькими жестокими глазками. На обоих надеты круглые шлемы и поношенные кольчуги, в руках — длинные копья, готовые к бою. Их вожак ссутулился в седле с небрежностью искушенного наездника. Он кивнул Логену.

— Девятипалый! Бринн! Девять Смертей! Как рад снова тебя видеть!

— Привет, Черноногий, — пробормотал Логен, натягивая на лицо дружелюбную улыбку. — Вид твоего лица тоже согрел бы мое сердце, если бы все сложилось по-другому.

— Но все так, как оно есть.

Пока старый воин говорил, взгляд его медленно перемещался от Байяза к Ки, от Ки к Логену, изучая их оружие или отмечая отсутствие такового, чтобы выработать план действий. Менее умный противник дал бы им возможность уравновесить шансы, но Черноногий был названным и не был глупцом. Он остановил взгляд на руке Логена, медленно ползущей вдоль тела к рукояти меча, и спокойно покачал головой.

— Не надо этих штучек, Девять Смертей. Ты сам видишь — ты у нас в руках. — И он кивнул на деревья за спиной Логена.

Сердце Девятипалого дрогнуло: еще двое всадников появились сзади и теперь рысцой подъезжали к ним, окончательно захлопывая ловушку. Обернутые тканью копыта лошадей не издавали почти ни звука, соприкасаясь с мягкой землей возле дороги. Логен пожевал губу. Черноногий прав, черт его побери. Четверо всадников съехались, их копья покачивались, лица были холодны, умы сосредоточены на поставленной задаче. Малахус Ки глядел на них испуганными глазами, его лошадь пятилась назад. Байяз благодушно улыбался, словно здесь собрались старые добрые друзья. Логен бы не отказался от толики самообладания волшебника, поскольку его собственное сердце колотилось, а во рту стоял кислый привкус.

Черноногий двинул своего коня вперед, даже не притронувшись к поводьям; одной рукой он сжимал рукоятку секиры, другая спокойно лежала на колене. Он был искусным и прославленным наездником — вот как бывает, когда теряешь все пальцы на ногах после обморожения. Конечно, ездить верхом быстрее, но когда дело касалось схватки, Логен предпочитал, чтобы его ноги твердо стояли на земле.

— Будет лучше, если вы пойдете с нами, — произнес старый воин. — В любом случае лучше.

Логен едва ли мог согласиться, но ситуация сложилась не в его пользу. Возможно, Байяз прав и у меча действительно есть голос, но копье — чертовски удобная вещь: можно проткнуть человека, не слезая с коня. И вокруг Логена сомкнулись четыре копья. Его поймали — с численным перевесом, врасплох и с неподходящим для обороны оружием. Сейчас надо выиграть время в надежде, что найдется какой-нибудь выход. Логен прокашлялся, изо всех сил стараясь ничем не выдать свой страх, и сказал:

— Никогда бы не подумал, что ты сможешь помириться с Бетодом, Черноногий. Кто угодно, только не ты.

Старый воин почесал свою длинную спутанную бороду.

— Ну, сказать по правде, я сделал это одним из последних. Но в конце концов и я преклонил колени, как все остальные. Не могу сказать, чтобы мне это нравилось, однако так уж случилось. Лучше отдай мне меч, Девятипалый.

— А как же Старик Йоль? Неужели и он кланяется Бетоду? Или ты нашел хозяина, который тебе больше по душе?

Черноногий нисколько не обиделся на насмешку, но внезапно стал печальным и усталым.

— Йоль мертв. Будто ты не знаешь! Почти все мертвы. Бетод не тот хозяин, который мне по душе. Тем более его сыновья. Никому не нравится лизать толстую задницу Скейла или тощую — Кальдера, ты и сам должен это понимать. А теперь отдай мне твой меч, время идет, а нам еще далеко ехать. Мы успеем обо всем поговорить, когда ты будешь без оружия.

— Йоль мертв?

— Ну да Он вызвал Бетода на поединок. Ты что, не слышал? — с подозрением проговорил Черноногий. — Наводящий Ужас покончил с ним.

— Наводящий Ужас?..

— Где же ты был, сидел в пещере?

— Можно сказать и так. Что еще за Наводящий Ужас?

— Я не знаю, что это такое. — Черноногий наклонился с седла и сплюнул в траву. — Я слышал, что он вообще не человек. Говорят, ведьма Кауриб выкопала его из-под горы. Как знать? Так или иначе, он теперь бьется за Бетода на поединках, и он еще хуже того, что был до него, — не в обиду будет сказано.

— Никаких обид, — отозвался Логен.

Человек без шеи подвинулся ближе. Даже слишком близко: наконечник его копья маячил в футе-другом от Логена. Достаточно близко, чтобы Логен смог за него ухватиться… Может быть.

— Старик Йоль был сильный воин.

— Да уж. Поэтому мы и шли за ним. Но это не принесло ему добра. Наводящий Ужас забил его — измочалил, как какую-нибудь собаку. Он оставил его в живых, если это можно так назвать, чтобы мы могли поучиться на его ошибке; впрочем, Йоль не прожил долго. Большинство наших преклонили колени сразу после этого — те, кому приходилось думать о женах и сыновьях. Не было смысла медлить. Там, высоко в горах, еще осталось несколько человек, не склонившихся перед Бетодом: этот безумец-лунопоклонник Круммох-и-Фейл со своими горцами и еще кое-кто. Но их не много. И Бетод уже строит планы на их счет. — Черноногий протянул к нему большую мозолистую ладонь. — Отдай мне меч, Девять Смертей. Только левой рукой, прошу тебя, медленно-медленно и без фокусов. Так будет лучше.

Итак, вот оно. Больше времени нет. Логен обхватил тремя пальцами левой руки рукоять меча, чувствуя прикосновение холодного металла к ладони. Наконечник копья коренастого подвинулся еще ближе. Высокий несколько расслабился, уверенный, что добыча у них в руках, и его копье было направлено в воздух, без цели. Трудно сказать, что делали те двое позади. Желание обернуться было почти непереносимым, но Логен заставил себя глядеть прямо вперед.